Глава вторая
Хлопоты ее вначале были очень успешны: адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение вышло скорое и благоприятное, но как дошло дело до исполнения – тут и пошла закорюка, да такая, что и ума к ней приложить было невозможно. Не то, чтобы полиция или иные какие пристава должнику мирволили – говорят, что тот им самим давно надоел и что они все старушку очень жалеют и рады ей помочь, да не смеют
… Было у него какое-то такое могущественное родство или свойство, что нельзя было его приструнить, как всякого иного грешника.
О силе и значении этих связей достоверно не знаю, да думаю, что это и не важно. Все равно – какая бабушка ему ни ворожила и все на милость преложила
Не умею тоже вам рассказать в точности, что над ним надо было учинить, но знаю, что нужно было «вручить должнику
с распискою» какую-то бумагу, и вот этого-то никто – никакие лица никакого уряда – не могли сделать. К кому старушка ни обратится, все ей в одном роде советуют:
– Ах, сударыня, и охота же вам! Бросьте лучше! На очень вас жаль, да что делать, когда он никому не платит. Утешьтесь тем, что не вы первая, не вы и последняя.
– Батюшки мои, – отвечает старушка, – да какое же мне в этом утешение, что не мне одной худо будет? Я голубчики, гораздо лучше желала, чтобы и мне и всем другим хорошо было.
– Ну, – отвечают, – чтоб всем-то хорошо – вы уж это оставьте, это специалисты выдумали, и это невозможно.
А та, в простоте своей, пристает:
– Почему же невозможно? У него состояние во всяком случае больше, чем он всем нам должен, и пусть он должное отдаст, а ему еще много останется.
– Э, сударыня, у кого «много», тем никогда много не бывает, а им всегда недостаточно, но главное дело в том, что он платить не привык, и если очень докучать станете – может вам неприятность сделать.
– Какую неприятность?
– Ну, что вам расспрашивать: гуляйте лучше тихонько по Невскому проспекту, а то вдруг уедете.
– Ну, извините, – говорит старушка, – я вам не поверю – он замотался, но человек хороший.
– Да, – отвечают, – конечно, он барин хороший, но только дурной платить; а если кто этим занялся, тот и все дурное сделает.
– Ну, так тогда употребите меры.
– Да вот тут-то, – отвечают, – и точка с запятою: мы не можем против всех «употреблять меры». Зачем с такими знались.
– Какая же разница?
А вопрошаемые на нее только посмотрят да отвернутся или даже предложат идти высшим жаловаться.
Глава вторая
Хлопоты ее вначале были очень успешны: адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение вышло скорое и благоприятное, но как дошло дело до исполнения — тут и пошла закорюка, да такая, что и ума к ней приложить было невозможно. Не то, чтобы полиция или иные какие пристава должнику мирволили — говорят, что тот им самим давно надоел и что они все старушку очень жалеют и рады ей помочь, да не смеют… Было у него какое-то такое могущественное родство или свойство, что нельзя было его приструнить, как всякого иного грешника.
О силе и значении этих связей достоверно не знаю, да думаю, что это и не важно. Все равно — какая бабушка ему ни ворожила и все на милость преложила
Не умею тоже вам рассказать в точности, что над ним надо было учинить, но знаю, что нужно было «вручить должнику с распискою» какую-то бумагу, и вот этого-то никто — никакие лица никакого уряда — не могли сделать. К кому старушка ни обратится, все ей в одном роде советуют:
— Ах, сударыня, и охота же вам! Бросьте лучше! Нам очень вас жаль, да что делать, когда он никому не платит… Утешьтесь тем, что не вы первая, не вы и последняя.
— Батюшки мои, — отвечает старушка, — да какое же мне в этом утешение, что не мне одной худо будет? Я бы, голубчики, гораздо лучше желала, чтобы и мне и всем другим хорошо было.
— Ну, — отвечают, — чтоб всем-то хорошо — вы уж это оставьте, — это специалисты выдумали, и это невозможно.
А та, в простоте своей, пристает:
— Почему же невозможно? У него состояние во всяком случае больше, чем он всем нам должен, и пусть он должное отдаст, а ему еще много останется.
— Э, сударыня, у кого «много», тем никогда много не бывает, а им всегда недостаточно, но главное дело в том, что он платить не привык, и если очень докучать станете — может вам неприятность сделать.
— Какую неприятность?
— Ну, что вам расспрашивать: гуляйте лучше тихонько по Невскому проспекту, а то вдруг уедете.
— Ну, извините, — говорит старушка, — я вам не поверю: он замотался, но человек хороший.
— Да, — отвечают, — конечно, он барин хороший, но только дурной платить; а если кто этим занялся, тот и все дурное сделает.
— Ну, так тогда употребите меры.
— Да вот тут-то, — отвечают, — и точка с запятою: мы не можем против всех «употреблять меры». Зачем с такими знались.
— Какая же разница?
А вопрошаемые на нее только посмотрят да отвернутся или даже предложат идти высшим жаловаться.
Несколько интересных материалов
Сказки Салтыкова-Щедрина, предназначенные для взрослых, знакомят с особенностями русского общества лучше, чем исторические произведения. История о диком помещике похожа на обычную сказку, но реальность в ней сочетается с вымыслом.
Однажды в имение к своему соседу, помещику Степану Степановичу Чубукову, приезжает Ломов Иван Васильевич, тридцатипятилетний здоровый и зрелый мужчина
Читать полный текст онлайн. Однажды зажиточная помещица пожилого возраста, поверив на слово «великосветскому франту», передала взаймы ему свое недвижимое имущество. Когда срок договора закончился
Коробочка — дама хозяйственная, она любит порядок и своих домашних научила его соблюдать. Чичикову у Коробочки комфортно
Поймали воблу, очистили ее, и повесели сушиться. Лишь молоки оставили для размножения. А вобла давай радоваться произошедшему с ней, ведь не мысли, ни совесть не одолевают ее, хотя и раньше она к ним и не стремилась.
Книга даниила 2 глава 44 стих
Сколько стихов должен знать ребенок в 3 года
Как быстро мы стали старше как многое слишком важно чьи стихи
Роман в стихах евгений онегин
Медвежонок хлеб жевал крошки хлебные ронял стих
Главная мысль
Непросто сложилась жизнь писателя. Несправедливость, лесть, лицемерие окружали его. Но вера в то, что еще не все потеряно, что всегда найдётся «хороший человек», незаметно творящий добро, помогала ему бороться за справедливость. Эта вера и есть основная идея произведения. Рядом с праведниками всегда тепло и спокойно. Именно такими людьми вдохновлялся мастер, связывая с ними самые светлые надежды на будущее.
Смысл произведения заключается в том, что надо верить в лучшее, вопреки всему. Тогда непременно появится тот, кто сможет помочь и защитить от невзгод. Русский народ не бесправен. Он обладает смекалкой, добропорядочностью, широтой своей души. Находчивость и желание делать добро помогают человеку занять своё достойное место в жизни.
Глава пятая
На третий день праздника она влетает ко мне в дорожном платье и с саквояжем, и первое, что делает, — кладёт мне на стол занятые у меня полтораста рублей, а потом показывает банковую, переводную расписку с лишком на пятнадцать тысяч…
— Глазам своим не верю! Что это значит?
— Ничего больше, как я получила все свои деньги с процентами.
— Каким образом? Неужто всё это четырнадцатиовчинный Иван Иваныч устроил?
— Да, он. Впрочем, был ещё и другой, которому он от себя триста рублей дал — потому что без помощи этого человека обойтись было невозможно.
— Это что же ещё за деятель? Вы уж расскажите всё, как они вам помогали!
— Помогли очень честно. Я как пришла в трактир и отдала Ивану Иванычу деньги — он сосчитал, принял и говорит: «Теперь, госпожа, поедем. Я, говорит, гений по мысли моей, но мне нужен исполнитель моего плана, потому что я сам таинственный незнакомец и своим лицом юридических действий производить не могу». Ездили по многим низким местам и по баням — всё искали какого-то «сербского сражателя», но долго его не могли найти. Наконец нашли. Вышел этот сражатель из какой-то ямки, в сербском военном костюме, весь оборванный, а в зубах пипочка из газетной бумаги, и говорит: «Я всё могу, что кому нужно, но прежде всего надо выпить». Все мы трое в трактире сидели и торговались, и сербский сражатель требовал «по сту рублей на месяц, за три месяца». На этом решили. Я ещё ничего не понимала, но видела, что Иван Иваныч ему деньги отдал, стало быть он верит, и мне полегче стало. А потом я Ивана Иваныча к себе взяла, чтобы в моей квартире находился, а сербского сражателя в бани ночевать отпустили с тем, чтобы утром явился. Он утром пришёл и говорит: «Я готов!». А Иван Иваныч мне шепчет: «Пошлите для него за водочкой: от него нужна смелость. Много я ему пить не дам, а немножко необходимо для храбрости: настаёт самое главное его исполнение».
Выпил сербский сражатель, и они поехали на станцию железной дороги, с поездом которой старушкин должник и его дама должны были уехать. Старушка всё ещё ничего не понимала, что такое они замыслили и как исполнят, но сражатель её успокаивал и говорил, что «асе будет честно и благородно». Стала съезжаться к поезду публика, и должник явился тут, как лист перед травою, и с ним дама; лакей берёт для них билеты, а он сидит с своей дамой, чай пьёт и тревожно осматривается на всех. Старушка спряталась за Ивана Иваныча и указывает на должника — говорит: «Вот — он!»
Сербский воитель увидал, сказал «хорошо», и сейчас же встал и прошёл мимо франта раз, потом во второй, а потом в третий раз, пряма против него остановился и говорит:
— Чего это вы на меня так смотрите?
Тот отвечает:
— Я на вас вовсе никак не смотрю, я чай пью.
— А-а! — говорит воитель, — вы не смотрите, а чай пьёте? так я же вас заставлю на меня смотреть, и вот вам от меня к чаю лимонный сок, песок и шоколаду кусок!.. — Да с этим — хлоп, хлоп, хлоп! его три раза по лицу и ударил.
Дама бросилась в сторону, господин тоже хотел убежать и говорил, что он теперь не в претензии; но полиция подскочила и вмешалась: «Этого, говорит, нельзя: это в публичном месте», — и сербского воителя арестовали, и побитого тоже. Тот в ужасном был волнении — не знает: не то за своей дамой броситься, не то полиции отвечать. А между тем уже и протокол готов, и поезд отходит… Дама уехала, а он остался… и как только объявил своё звание, имя и фамилию, полицейский говорит: «Так вот у меня кстати для вас и бумажка в портфеле есть для вручения». Тот — делать нечего — при свидетелях поданную ему бумагу принял и, чтобы освободить себя от обязательств о невыезде, немедленно же сполна и с процентами уплатил чеком весь долг свой старушке.
Так были побеждены неодолимые затруднения, правда восторжествовала, и в честном, но бедном доме водворился покой, и праздник стал тоже светел и весел.
Человек, который нашёлся — как уладить столь трудное дело, кажется, вполне имеет право считать себя в самом деле гением.
Глава третья
Ходила она и к высшим. Там и доступ труднее и разговору меньше, да и отвлечённее.
Говорят: «Да где он? о нём доносят, что его нет!»
— Помилуйте, — плачет старушка, — да я его всякий день на улице вижу — он в своём доме живет.
— Это вовсе и не его дом. У него нет дома: это дом его жены.
— Ведь это всё равно: муж и жена — одна сатана.
— Да это вы так судите, но закон судит иначе. Жена на него тоже счёты предъявляла и жаловалась суду, и он у неё не значится… Он, чёрт его знает, он всем нам надоел, — и зачем вы ему деньги давали! Когда он в Петербурге бывает — он прописывается где-то в меблированных комнатах, но там не живет. А если вы думаете, что мы его защищаем или нам его жалко, то вы очень ошибаетесь: ищите его, поймайте, — это ваше дело, — тогда ему «вручат».
Утешительнее этого старушка ни на каких высотах ничего не добилась, и, по провинциальной подозрительности, стала шептать, будто всё это «оттого, что сухая ложка рот дерёт».
— Что ты, — говорит, — мне не уверяй, а я вижу, что всё оно от того же самого движет, что надо смазать.
Пошла она «мазать» и пришла ещё более огорчённая. Говорит, что «прямо с целой тысячи начала», то есть обещала тысячу рублей из взысканных денег, но её и слушать не хотели, а когда она, благоразумно прибавляя, насулила до трёх тысяч, то её даже попросили выйти.
— Трёх тысяч не берут за то только, чтобы бумажку вручить! Ведь это что же такое?.. Нет, прежде лучше было.
— Ну, тоже, — напоминаю ей, — забыли вы, верно, как тогда хорошо шло: кто больше дал, тот и прав был.
— Это, — отвечает, — твоя совершенная правда, но только между старинными чиновниками бывали отчаянные доки. Бывало, его спросишь: «Можно ли?» — а он отвечает: «В России невозможности нет», и вдруг выдумку выдумает и сделает. Вот мне и теперь один такой объявился и пристаёт ко мне, да не знаю: верить или нет? Мы с ним вместе в Мариинском пассаже у саечника Василья обедаем, потому что я ведь теперь экономлю и над каждым грошем трясусь — горячего уже давно не ем, всё на дело берегу, а он, верно, тоже по бедности или питущий… но преубедительно говорит: «дайте мне пятьсот рублей — я вручу». Как ты об этом думаешь?
— Голубушка моя, — отвечаю ей, — уверяю вас, что вы меня своим горем очень трогаете, но я и своих-то дел вести не умею и решительно ничего не могу вам посоветовать. Расспросили бы вы по крайней мере о нём кого-нибудь: кто он такой и кто за него поручиться может?
— Да уж я саечника расспрашивала, только он ничего не знает. «Так, говорит, надо думать, или купец притишил торговлю, или подупавший из каких-нибудь своих благородий».
— Ну, самого его прямо спросите.
— Спрашивала — кто он такой и какой на нём чин? «Это, говорит, в нашем обществе рассказывать совсем лишнее и не принято; называйте меня Иван Иваныч, а чин на мне из четырнадцати овчин, — какую захочу, ту вверх шерстью и выворочу.
— Ну вот видите, — это, выходит, совсем какая-то тёмная личность.
— Да, тёмная… «Чин из четырнадцати овчин» — это я понимаю, так как я сама за чиновником была. Это значит, что он четырнадцатого класса. А насчет имени и рекомендаций прямо объявляет, что «насчет рекомендаций, говорит, я ими пренебрегаю и у меня их нет, а я гениальные мысли в своем лбу имею и знаю достойных людей, которые всякий мой план готовы привести за триста рублей в исполнение».
«Почему же, батюшка, непременно триста?»
«А так — уж это у нас такой прификс, с которого мы уступать не желаем и больше не берём».
«Ничего, сударь, не понимаю».
«Да и не надо. Нынешние ведь много тысяч берут, а мы сотни. Мне двести за мысль и за руководство да триста исполнительному герою, в соразмере, что он может за исполнение три месяца в тюрьме сидеть, и конец дело венчает. Кто хочет — пусть нам верит, потому что я всегда берусь за дела только за невозможные; а кто веры не имеет, с тем делать нечего», — но что до меня касается, — прибавляет старушка,—то, представь ты себе моё искушение: я ему почему-то верю…
— Решительно, — говорю, — не знаю, отчего вы ему верите?
— Вообрази — предчувствие у меня, что ли, какое то, и сны я вижу, и всё это как-то так тепло убеждает довериться. — Не подождать ли ещё? — Подожду, пока возможно.
Но скоро это сделалось невозможно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хлопоты ее вначале были очень успешны: адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение вышло скорое и благоприятное, но как дошло дело до исполнения — тут и пошла закорюка, да такая, что и ума к ней приложить было невозможно. Не то, чтобы полиция или иные какие пристава должнику мирволили — говорят, что тот им самим давно надоел и что они все старушку очень жалеют и рады ей помочь, да не смеют… Было у него какое-то такое могущественное родство или свойство, что нельзя было его приструнить, как всякого иного грешника.
О силе и значении этих связей достоверно не знаю, да думаю, что это и не важно. Все равно — какая бабушка ему ни ворожила и все на милость преложила.. Не умею тоже вам рассказать в точности, что над ним надо было учинить, но знаю, что нужно было «вручить должнику с распискою» какую-то бумагу, и вот этого-то никто — никакие лица никакого уряда — не могли сделать
К кому старушка ни обратится, все ей в одном роде советуют:
Не умею тоже вам рассказать в точности, что над ним надо было учинить, но знаю, что нужно было «вручить должнику с распискою» какую-то бумагу, и вот этого-то никто — никакие лица никакого уряда — не могли сделать. К кому старушка ни обратится, все ей в одном роде советуют:
— Ах, сударыня, и охота же вам! Бросьте лучше! Нам очень вас жаль, да что делать, когда он никому не платит… Утешьтесь тем, что не вы первая, не вы и последняя.
— Батюшки мои, — отвечает старушка, — да какое же мне в этом утешение, что не мне одной худо будет? Я бы, голубчики, гораздо лучше желала, чтобы и мне и всем другим хорошо было.
— Ну, — отвечают, — чтоб всем-то хорошо — выуж это оставьте, — это специалисты выдумали, и это невозможно.
А та, в простоте своей, пристает:
— Почему же невозможно? У него состояние во всяком случае больше, чем он всем нам должен, и пусть он должное отдаст, а ему еще много останется.
— Э, сударыня, у кого «много», тем никогда много не бывает, а им всегда недостаточно, но главное дело в том, что он платить не привык, и если очень докучать станете — может вам неприятность сделать.
— Какую неприятность?
— Ну, что вам расспрашивать: гуляйте лучше тихонько по Невскому проспекту, а то вдруг уедете.
— Ну, извините, — говорит старушка, — я вам не поверю: он замотался, но человек хороший.
— Да, — отвечают, — конечно, он барин хороший, но только дурной платить; а если кто этим занялся, тот и все дурное сделает.
— Ну, так тогда употребите меры.
— Да вот тут-то, — отвечают, — и точка с запятою: мы не можем против всех «употреблять меры». Зачем с такими знались.
— Какая же разница?
А вопрошаемые на нее только посмотрят да отвернутся или даже предложат идти высшим жаловаться.
Глава четвёртая
Ее рассказчик начинает с того, что к нему приехала старушка. Была она опечалена известием о том, что близится Рождество, и заложенный дом вскоре должны продать. Еще пожилая женщина рассказала, что видела должника, который шёл под руку с женщиной. Старушка поспешила за парой, начала кричать, что мужчина ей должен. Однако никто не помог ей, наоборот, ей сказали, что нельзя кричать в людном месте. Пока разбирались, мужчина со спутницей ушли.
Но пожилой женщине удалось узнать, что завтра этот франт с богатой дамой отбывает за границу, скорее всего, навсегда. Поэтому нужно было действовать немедленно.
Оказывается, она уже встретилась с Иваном Ивановичем, дала ему залог в 100 рублей и обещала принести еще 400. Но всей суммы у старушки не было. Она располагала только 250 рублями, а 150 попросила у рассказчика, сказав, что обязательно их вернет.
Тот был тоже добрым человеком, подумал, что даже если женщина не сможет отдать эти деньги, он от этого не обеднеет. Таким был и сам Лесков. «Старый гений» (содержание этого рассказа в кратком изложении вы сейчас читаете) переходит к следующему эпизоду.
Эта глава заканчивается тем, что рассказчик, отдав деньги, стал с нетерпением ожидать развязки событий. Чем закончилось дело, поведает далее краткое содержание. «Старый гений» Лесков по главам написал, изложение в сокращении придерживается такой же структуры.
О чем произведение
Однажды зажиточная помещица пожилого возраста, поверив на слово «великосветскому франту», передала взаймы ему свое недвижимое имущество. Когда срок договора закончился, женщина так и не получила свое имущество назад. Так, она оказалась обманутой столичным франтом, из-за чего очень переживала, так как ее письма с просьбой вернуть долг, оставались без ответа. Оставив на время дочь и внучку, находящихся на попечении, она отправилась в Петербург, чтобы вернуть свой дом.
Судебное разбирательство поначалу шло в пользу женщины. Однако на очередном этапе процесс был прерван, так как у задолжника оказалась хорошая защита.
Чтобы «вручить» франту бумаги для подписи, старушка сбилась с ног в поисках помощи. Лишь в Мариинском пассаже появилась у нее надежда вернуть долг, когда встретила она человека с «гениальными мыслями» по имени Иван Иваныч. Запросив у пострадавшей 500 рублей, он обещал помочь ей в этом нелегком деле. Доверившись новому знакомому, старушка-помещица случайно узнала о том, что петербургский франт решил отправиться за границу. Чтобы дело не прогорело, поспешила она обо всем рассказать «гению», который незамедлительно отыскал «сербского сражателя».
Следующий день для старушки оказался решающим. Ее должник был прилюдно задержан на перроне вокзала настоящим исполнителем, после того, как получил несколько пощечин за свои действия и обман
Таким способом он привлек внимание полиции, которая вовремя подоспела. Так, не успев покинуть город со своей новой богатой знакомой, должнику ничего не оставалось делать, как подписать бумаги и вернуть долг в полном объеме, чтобы получить разрешение на выезд в другую страну
Так таинственный незнакомец, назвавший себя «гением», решил очень трудный вопрос в пользу пострадавшей пожилой женщины.
Рассказ учит тому, что справедливость всегда восторжествует.
Темы
Лесков продолжает в литературе тему незащищённости «маленького человека», которая тесно переплетается с главной темой его творчества – праведности.
Иван Иваныч появляется в повествовании неслучайно. Он — праведник, помогающий нуждающемуся. Старая женщина перепробовала всевозможные варианты, чтобы «приструнить» наглеца, но ничего не получилось. Её охватило отчаяние. Тогда этот загадочный ангел-хранитель словно спустился на бренную землю и помог беззащитной душе. Справедливость восторжествовала.
Как бы ни изворачивались власть имущие, каких бы «покровителей» себе ни выбирали, путь лжи и унижения себе подобных никогда не принесёт успеха. Правда всегда займёт подобающее ей место.
Глава первая
Несколько лет назад в Петербург приехала маленькая старушка-помещица, у которой было, по ее словам, «вопиющее дело». Дело это заключалось в том, что она по своей сердечной доброте и простоте, чисто из одного участия, выручила из беды одного великосветского франта, – заложив для него свой домик, составлявший все достояние старушки и ее недвижимой, увечной дочери да внучки. Дом был заложен в пятнадцати тысячах, которые франт полностию взял, с обязательством уплатить в самый короткий срок.
Добрая старушка этому верила, да и не мудрено было верить, потому что должник принадлежал к одной из лучших фамилий, имел перед собою блестящую карьеру и получал хорошие доходы с имений и хорошее жалованье по службе
Денежные затруднения, из которых старушка его выручила, были последствием какого-то мимолетного увлечения или неосторожности за картами в дворянском клубе, что поправить ему было, конечно, очень легко, – «лишь бы только доехать до Петербурга»
Старушка знавала когда-то мать этого господина и, во имя старой приязни, помогла ему; он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку. Приходят сроки, старушка напоминает о себе письмами – сначала самыми мягкими, потом немножко пожестче, а наконец, и бранится – намекает, что «это нечестно», но должник ее был зверь травленый и все равно ни на какие письма не отвечал. А между тем время уходит, приближается срок закладной – и перед бедной женщиной, которая уповала дожить свой век в своем домишке, вдруг разверзается страшная перспектива холода и голода с увечной дочерью и маленькою внучкою.
Старушка в отчаянии поручила свою больную и ребенка доброй соседке, а сама собрала кое-какие крохи и полетела в Петербург «хлопотать».
Путешествие в Петербург
Не дожидаясь момента, когда могли бы отобрать заложенный дом, старушка отправляется в Петербург, чтобы самостоятельно искать скрывающегося должника. Больную дочь и внучку она оставила дома и просила присматривать за ними женщину, жившую по соседству. По приезде в Петербург старушка моментально направилась в судебное учреждение. По началу дела шли успешно. Суд оказался на стороне старушки и удовлетворил ее просьбу. Она порадовалась, что вскоре ей будут возвращены денежные средства. Но не тут-то было, пожилая женщина столкнулась с очередными трудностями.
Чтобы исполнить судебное решение, обязательно должно быть наличие подписи должника на некотором официальном листе. А должник обладал большими связями, поэтому заставлять подписать бумагу его никто не хотел. И все, к кому старушка обращалась, утверждали одно и то же, что ей лучше позабыть о долге. Оказывается, эта бедная женщина не единственная, кто пострадал от махинаций обманщика. Но она отказывалась верить всем этим историям и продолжала думать, что молодой человек, занявший у нее деньги, совсем не тот, за кого его выдают, и что у него сейчас всего лишь трудное жизненное положение и он обязательно вернет ей деньги.
Главные герои и их характеристика
Важное качество старушки-помещицы — «прекрасная честность». Она великодушна, не отказывает в помощи тем, кто к ней обращается, заботится о близких
Неурядицы, периодически возникающие в ее судьбе, заставляют действовать решительно, а не опускать руки. Несмотря на то, что она «обожглась», ее сердце все равно сохраняет веру в человеческую искренность и порядочность.
Иван Иваныч – делец, обладающий замечательным умом и отменной логикой. Ему доставляет удовольствие искать выход из трудных положений. Не в его правилах наживаться на чужих несчастиях (он берёт незначительные суммы за свои услуги), важнее всего – оказание помощи. Порядочность, обязательность, мягкосердечие и гуманность – основные черты характера, вызывающие к нему доверие. Он человек слова и чести, что, прежде всего, располагает других «открыть» ему свои тайны.
Великосветский франт – эгоист, живущий за счет других. Он принадлежит к одной из тех фамилий, перед которой открываются блестящие перспективы. Ежемесячно ему выплачивают высокое жалование по службе, он получает огромные доходы с имений. Казалось бы, есть все, чтобы прожить достойно. Но лицемерное использование людей для увеличения собственного капитала становится его неискоренимой привычкой.
«Сербский сражатель» – помощник Ивана Иваныча, практический исполнитель его идей. Уверен, что все может устроить, только сначала нужно выпить для храбрости. Носит военный костюм, имеет неопрятный вид. Нет постоянного жилья.
Рассказчик – второстепенный персонаж, имеющий свое видение происходящих событий. Он выступает в роли наблюдателя, который искренне сочувствует помещице, но не верит в торжество справедливости.
Глава четвертая
Приезжает ко мне старушка в состоянии самой трогательной и острой горести: во-первых, настает рождество; во-вторых, из дому пишут, что дом на сих же днях поступает в продажу; и в-третьих, она встретила своего должника под руку с дамой и погналась за ними, и даже схватила его за рукав, и взывала к содействию публики, крича со слезами: «Боже мой, он мне должен!» Но это повело только к тому, что ее от должника с его дамою отвлекли, а привлекли к ответственности за нарушение тишины и порядка в людном месте. Ужаснее же этих трех обстоятельств было четвертое, которое заключалось в том, что должник старушки добыл себе заграничный отпуск и не позже как завтра уезжает с роскошною дамою своего сердца за границу — где наверно пробудет год или два, а может быть, и совсем не вернется, «потому что она очень богатая».
Сомнений, что все это именно так, как говорила старушка, не могло быть ни малейших. Она научилась зорко следить за каждым шагом своего неуловимого должника и знала все его тайности от подкупленных ею слуг.
Завтра, стало быть, конец этой долгой и мучительной комедии: завтра он несомненно улизнет, и надолго, а может быть, и навсегда, потому что его компаньонка, всеконечно, не желала афишировать себя за миг иль краткое мгновенье.
Старушка все это во всех подробностях повергла уже обсуждению дельца, имеющего чин из четырнадцати овчин, и тот там же, сидя за ночвами у саечника в Мариинском пассаже, отвечал ей:
«Да, дело кратко, но помочь еще можно: сейчас пятьсот рублей на стол, и завтра же ваша душа на простор; а если не имеете ко мне веры — ваши пятнадцать тысяч пропали».
— Я, друг мой, — рассказывает мне старушка, — уже решилась ему довериться… Что же делать: все равно ведь никто не берется, а он берется и твердо говорит: «Я вручу». Не гляди, пожалуйста, на меня так, глаза испытуючи. Я нимало не сумасшедшая, — а и сама ничего не понимаю, но только имею к нему какое-то таинственное доверие в моем предчувствии, и сны такие снились, что я решилась и увела его с собою.
— Куда?
— Да видишь ли, мы у саечника ведь только в одну пору, всё в обед встречаемся. А тогда уже поздно будет, — так я его теперь при себе веду и не отпущу до завтрего. В мои годы, конечно, уже об этом никто ничего дурного подумать не может, а за ним надо смотреть, потому что я должна ему сейчас же все пятьсот рублей отдать, и без всякой расписки.
— И вы решаетесь?
— Конечно, решаюсь. — Что же еще сделать можно? Я ему уже сто рублей задатку дала, и он теперь ждет меня в трактире, чай пьет, а я к тебе с просьбою: у меня еще двести пятьдесят рублей есть, а полутораста нет. Сделай милость, ссуди меня, — я тебе возвращу. Пусть хоть дом продадут — все-таки там полтораста рублей еще останется.
Знал я ее за женщину прекрасной честности, да и горе ее таксе трогательное, — думаю: отдаст или не отдаст — господь с ней, от полутораста рублей не разбогатеешь и не обеднеешь, а между тем у нее мучения на душе не останется, что она не все средства испробовала, чтобы «вручить» бумажку, которая могла спасти ее дело.
Взяла она просимые деньги и поплыла в трактир к своему отчаянному дельцу. А я с любопытством дожидал ее на следующее утро, чтобы узнать: на какое еще новое штукарство изловчаются плутовать в Петербурге?
Только то, о чем я узнал, превзошло мои ожидания: пассажный гений не постыдил ни веры, ни предчувствий доброй старушки.
О чем произведение
Однажды зажиточная помещица пожилого возраста, поверив на слово «великосветскому франту», передала взаймы ему свое недвижимое имущество. Когда срок договора закончился, женщина так и не получила свое имущество назад. Так, она оказалась обманутой столичным франтом, из-за чего очень переживала, так как ее письма с просьбой вернуть долг, оставались без ответа. Оставив на время дочь и внучку, находящихся на попечении, она отправилась в Петербург, чтобы вернуть свой дом.
Судебное разбирательство поначалу шло в пользу женщины. Однако на очередном этапе процесс был прерван, так как у задолжника оказалась хорошая защита.
Чтобы «вручить» франту бумаги для подписи, старушка сбилась с ног в поисках помощи. Лишь в Мариинском пассаже появилась у нее надежда вернуть долг, когда встретила она человека с «гениальными мыслями» по имени Иван Иваныч. Запросив у пострадавшей 500 рублей, он обещал помочь ей в этом нелегком деле. Доверившись новому знакомому, старушка-помещица случайно узнала о том, что петербургский франт решил отправиться за границу. Чтобы дело не прогорело, поспешила она обо всем рассказать «гению», который незамедлительно отыскал «сербского сражателя».
Следующий день для старушки оказался решающим. Ее должник был прилюдно задержан на перроне вокзала настоящим исполнителем, после того, как получил несколько пощечин за свои действия и обман
Таким способом он привлек внимание полиции, которая вовремя подоспела. Так, не успев покинуть город со своей новой богатой знакомой, должнику ничего не оставалось делать, как подписать бумаги и вернуть долг в полном объеме, чтобы получить разрешение на выезд в другую страну
Так таинственный незнакомец, назвавший себя «гением», решил очень трудный вопрос в пользу пострадавшей пожилой женщины.
Рассказ учит тому, что справедливость всегда восторжествует.